Поколебавшись, Ататотль сделал первый шаг по еще жидкой грязи.

Внутри зала грохот взрывов был оглушителен. Как только прозвучал первый из них, смотритель отпустил Чимала и в страхе съежился на полу. Чимал вцепился в рубильник, ища в нем опору, когда пол затрясся и гигантские скалы начали двигаться. Так вот для чего нужна огромная пещера внизу! Все оказалось предусмотрено: барьер из утесов стоял на каменной перемычке над полостью в скале, теперь опора разрушилась, и потолок нижней пещеры рухнул. С ревом последние камни скатились вниз, заполнив резервуар под залом так, что их верхушки образовали неровный, но все же вполне проходимый путь, ведущий в долину. Солнечный свет заструился сквозь отверстие и впервые осветил роспись на стенах зала.

Чимал смотрел на долину и далекие горы и думал о том, что на сей раз ему все удалось. То, что произошло, нельзя отменить, преграда разрушена навсегда. Его народ свободен.

– Вставай, – сказал он смотрителю, все еще в ужасе жавшемуся к стене, и толкнул его ногой. – Вставай, смотри и попытайся понять. Твой народ теперь свободен тоже.

Начало

Чимал парил вдоль оси центрального туннеля, постанывая, когда при движении его плечо задевало за поручень и теперь уже привычная боль простреливала руку. Рука болела все больше и становилась все менее подвижной. Ему еще придется вернуться в отсек хирургических машин для новой операции; если уж они ничего не смогут сделать, лучше ампутировать проклятую конечность, чем мучиться с ней всю жизнь. Если бы они хорошо вправили ее сразу, этого бы не случилось. Правда, та нагрузка, которой Чимал подверг руку, сражаясь, перенося тяжести и карабкаясь по скалам, вряд ли пошла ей на пользу. Тут уж ничего не поделаешь – избежать этого он не мог. Однако теперь обязательно нужно выбрать время для лечения, и не откладывая.

Чимал спустился на лифте в зону, где уже действовало тяготение, и Матлал открыл перед ним дверь.

– Все в порядке, – сказал Чимал охраннику, отдавая ему книги и записи, – курс меняется точно так, как предсказал компьютер. Мы движемся сейчас по огромной дуге, хотя это и не чувствуется. На поворот уйдут годы, но по крайней мере теперь наш курс приведет нас к Проксиме Центавра.

Его спутник кивнул, не обнаруживая ни желания, ни способности понять сказанное. Это не имело значения: Чимал по большей части говорил теперь для собственного удовлетворения. Он медленно, прихрамывая, пошел по коридору, и ацтек последовал за ним.

– Как люди отнеслись к тому, что теперь вода подается в деревни по трубам? – спросил Чимал.

– У этой воды другой вкус.

– Да не во вкусе дело. – Чимал старался не потерять терпение. – Разве не легче людям теперь, когда не нужно таскать воду из реки, как раньше? И разве теперь не появилось больше еды, и разве больные не исцеляются?

– Все переменилось. Иногда… кажется неправильным, что происходят перемены.

Чимал и не ожидал одобрения: жители долины слишком консервативны. Ну что ж, он позаботится о том, чтобы люди были здоровы и сыты, что бы они об этом ни думали. Если не ради них самих, то ради детей. И он по-прежнему будет держать Матлала при себе – хотя бы потому, что тот снабжает его информацией. У него нет времени самому наблюдать за переменами в долине. Он выбрал Матлала, самого сильного человека в обеих деревнях, в качестве своего охранника еще в первые дни после падения барьера. Тогда он еще не знал, как поведут себя наблюдатели, и хотел иметь защиту в случае нападения. Теперь уже не было никакой необходимости в охране, так что Матлал оставался при нем, чтобы сообщать ему о событиях в долине.

Как оказалось, можно было не бояться нападения. Наблюдатели были столь же ошеломлены случившимся, как и жители долины. Когда первые ацтеки, преодолев грязь и неровные камни, попали в зал, они были поражены и ничего не понимали. Два народа встретились и разошлись, не в силах воспринять существование друг друга. Порядок был восстановлен, только когда Чимал освободил главного наблюдателя и вручил ему инструкции «Дня Прибытия». Привычка к дисциплине не оставляла старику выбора. Не глядя на Чимала, он взял книгу, отвернулся и отдал первый приказ. День Прибытия начался.

Дисциплина и порядок объединили наблюдателей, а теперь еще в их жизнь вошла непривычная радость. Здесь и сейчас они переживали то, ради чего существовали все предыдущие поколения. Если смотрители и жалели о том, что время наблюдения кончилось, рядовые техники и наблюдатели не разделяли их чувств. Впервые, казалось, они обрели способность к полнокровной жизни – почти полнокровной.

Главный наблюдатель должен был взять на себя руководство: ведь так было написано в книге; на каждый случай существовала инструкция, и все они выполнялись. Старик снова пользовался всей полнотой власти, и Чимал никогда не подвергал сомнению его права. И все же Чимал знал, что его кровь оставила неуничтожимые следы на страницах книги «Дня Прибытия», с которой теперь не расставался главный наблюдатель. Чималу этого было достаточно. Он выполнил то, что было необходимо.

Проходя мимо двери одной из классных комнат, Чимал заглянул внутрь: ацтеки склонились перед обучающими машинами. Наморщив лбы, они старательно смотрели на экраны, хоть, похоже, и мало понимали. Это тоже не имело значения: машины предназначены не для них. Самое большее, на что можно рассчитывать, – это слегка просветить их в их абсолютном невежестве. Жизнь людей станет легче, они будут существовать в лучших условиях. Все, что нужно, – это чтобы они были довольны и здоровы: ведь они всего лишь родители следующего поколения. Обучающие машины предназначены для детей – уж они-то будут знать, как извлечь из них максимальную пользу.

Дальше по коридору находились помещения, предназначенные для детей: пустые и безжизненные сейчас, они ждали. И палаты для рожениц, сверкающие чистотой и тоже пока пустые: теперь уже недолго ждать, когда они понадобятся. Надо отдать должное Великому Создателю: все было спланировано так, что, когда в зале прозвучал громогласный приказ заключать браки только между людьми из разных деревень, протестов не последовало. Все сработало точно в соответствии с задуманным до последней мельчайшей детали.

Какое-то движение в одной из палат привлекло внимание Чимала; заглянув внутрь, он увидел сидящую в кресле наблюдательницу Стил.

– Пойди приготовь чего-нибудь поесть, Матлал, – приказал Чимал охраннику. – Я скоро приду. И отнеси книги и записи в мою комнату.

Ацтек отсалютовал, по привычке подняв руки в жесте, которым было принято приветствовать жрецов, и ушел. Чимал вошел в комнату и устало опустился в кресло рядом с наблюдательницей. Последние дни он работал очень напряженно – главный наблюдатель предоставил ему полную свободу во всем, что касалось навигационных задач и изменения курса. Теперь корабль был на нужной орбите, и автоматы позаботятся об остальном. Можно будет уделить время лечению, хоть ради этого и придется провести несколько дней в постели.

– Как долго мне еще придется приходить сюда? – спросила девушка; ее глаза выражали ставшую уже привычной обиду.

– Ты можешь никогда больше сюда не приходить, если не хочешь, – ответил Чимал, слишком измученный, чтобы препираться опять. – Не думаешь же ты, что это нужно мне.

– Не знаю.

– А ты подумай. Мне не доставляет удовольствия принуждать тебя смотреть на изображения детей и беременных женщин, учиться ухаживать за младенцами.

– Я не уверена. Существует так много вещей, которые нельзя объяснить.

– Ну, по большей части объяснить их все-таки можно. Ты женщина, и, если не считать твоего воспитания и подготовки, нормальная женщина. Я хотел бы дать тебе шанс почувствовать себя женщиной. Думаю, что жизнь, которую ты вела, многого тебе недодала.